Татьяна Хоцяновская 

Еще одна грань многогранной Сибири  

Об альманахе «Тобольск и вся Сибирь. Белорусы и Сибирь», изданном общественным благотворительным фондом «Возрождение Тобольска». 

Всегда, читая альманахи, изданные фондом «Возрождение Тобольска», узнаешь столько нового, столько интересного и неизведанного. Что невольно стыдишься своей «темноты». Почему я этого не знаю много из истории своего края? Почему не поинтересовалась? Ведь через этот город я проезжала, почему я не прониклась его историей? А сибиряки? Сколько удивительных, сильных, умных, талантливых людей открывает история Сибири! 

Ожидая новый альманах, я уже заранее смакую, как буду перелистывать лощенные листы бумаги, разгадывать репродукции и рассматривать со страниц лица людей, в которых скрыта история сибирского города или селения, а потом… Потом я плавно перейду к чтению.  

Двухтомник «Белорусы и Сибирь» меня несколько насторожил. Простите причем здесь Белоруссия? Председатель общественного фонда «Возрождение Тобольска» Аркадий Григорьевич Елфимов, словно предугадывая вопрос читателей, в своем «Напутствии» приоткрывает завесу тайны. Невольно начинаешь листать увесистый сборник, вчитываться, и понимаешь, откладывать чтение альманаха в долгий ящик нельзя. Аркадий Григорьевич указывает на исторические факты, участия белорусов в освоении Сибири. По мнению известного сибирского историка Н.Н. Оглоблина, численность иноземцев в Сибири на начальном этапе её освоения составляла не менее полутора тысяч человек, причём среди них была значительная доля «литвинов» (так называли белорусов). Новая волна переселения белорусов в Сибирь началась в конце XVIII в. после вхождения белорусских земель в состав Российской империи.  

Из книг фонда «Возрождение Тобольска» мы уже многое узнали о годах сибирской ссылки великого русского писателя Федора Михайловича Достоевского. О его творчестве, как Сибирь нашла отклик в его произведениях. Что же я узнаю из альманаха «Белорусы и Сибирь»? Оказывается, предки Фёдора Михайловича Достоевского происходили из служилой шляхетской династии, которой в начале XVI в. было по жаловано имение Достоево, расположенное на территории современной Брестской области. Вот откуда пошла знаменитая фамилия! Невольно восхищаешься умению председателя общественного фонда «Возрождение Тобольска» заинтриговать читателя, найти переплетения в истории и, безусловно, увлечь ей.  

Много ссыльных белорусов прибыла в Сибирь после польского восстания 1863–1864 гг. Среди них был двоюродный брат революционера Кастуся Калиновского, сплотившего вокруг себя отряды крестьян для национально-освободительной войны польского и белорусского народов, – Юзеф, отбывавший ссылку в Иркутске.  

Аркадий Григорьевич Елфимов также в своем «Напутствии» рассказывает, что волна ссыльных из Белоруссии подарила Сибири нескольких выдающихся учёных: И. Черского, В.В. Вилькицкого, Б.А. Вилькицкого.  

Еще открытие! Оказывается аграрная реформа конца ХIХ в., где целью ставилось освоение плодородных земель восточных окраин России не обошлась без крестьян из Северо-Западного края (территория современной Белоруссии и Литвы). В 1898 г. в Сибирь перебралось более 30 тысяч человек из Витебской, Виленской, Могилёвской и Гродненской губерний! Столыпинская реформа начала XX века послужила зарождению белорусских поселений на территории Томской, Тюменской и Иркутской областей, Красноярского края... Аркадий Григорьевич поясняет, что «Вместе с выходцами из Белоруссии в эти места нередко переносилась и характерная белорусская топология. Так, на карте Красноярского края можно сегодня найти деревни, носящие названия Минск, Минушка и Виленка». 

Без белорусов не обошлись такие «страницы истории» Сибири, как коллективизация, репрессии, эвакуация братского народа в годы Великой Отечественной войны. Белорусы осваивали целинные земли. 

Автор статьи делает анализ, что в настоящее время в Сибири можно выделить два основных типа поселений, в которых проживает существенная доля выходцев из Белоруссии. Это «деревенская глубинка», где большая часть жителей имеет белорусские корни, и продолжает являться носителем этнических традиций. И вторые, возникшие во времена СССР, города и рабочие посёлки, в строительстве которых принимали участие специалисты из Белоруссии, многие из которых и остались проживать в них.  

Аркадий Георгиевич упоминает в своем «Напутствие» о работе ученых, академиков с белорусскими корнями В.А. Коптюга и В.Н. Парамона, которые вкладывали и вкладывают колоссальный труд в изучение и развитие Сибирского региона. «Республика Беларусь и Сибирь имеют тесные, постоянно крепнущие экономические и культурные связи. Их дальнейшее развитие является важным залогом строительства Союзного государства, призванного возродить и приумножить созидательный потенциал двух братских народов…», – так он подытоживает свое напутственное слово. 

Далее вполне логично идет переход к материалу, собранному из ответов президента Республики Беларусь Александра Григорьевича Лукашенко на пресс-конференции 2016 года. До глубины души трогает один из ответов президента представителям СМИ: «У нас единое экономическое пространство, в большинстве случаев мы работаем по единым нормам, правилам и законам. В это непростое время белорусам и россиянам нужно держаться вместе, быть сильными, уметь заставить считаться с собой, сообща отстаивать наши интересы. У нас есть ни с чем несравнимая ценность – мир и согласие в доме. Мы обязаны беречь это достояние. Чтобы за спокойную жизнь людей не пришлось платить кровью…». 

 Я думаю не только у меня, в жилах которой течет кровь русских Орловской губернии, сибиряков, татар, украинцев, современная политика вызывает боль и страдания. Боль о потерянной связи трех братских народов. Конечно, читатель в двухтомнике «Белорусы и Сибирь» найдет статьи авторов, носящих и политическую окраску. Но я не хочу говорить о политике целенаправленно. Устала! И у меня есть преогромнейшее желание поведать вам то, что лично мне, как женщине, как читательнице, жаждущей исторических открытий, дал новый альманах «Тобольск и вся Сибирь. Белорусы и Сибирь».  

Во всех альманахах общественного фонда «Возрождение Тобольска» люблю находить материалы, статьи, взятые из архивов. Поэтому, знакомясь с альманахом «Белорусы и Сибирь», с превеликим удовольствием прочла (2 том, глава «Письма. Дневники. Путевые заметки») записки переселенца Степана Самойлова 1886 года рождения, которые хранятся в Государственном архиве Новосибирской области. В архивном документе передано все: и родословная семьи Самойловых, их быт и жизнь в Белоруссии, даже, сколько зарабатывали отец и мать Степана Самойлова, повествование о неплодородной суглинистой земле… Записки переселенца передают много эмоций автора, как они жили у себя на родине: «А утром на целый день готовилась пища, варить в обед и вечером было непозволительной роскошью... И вот от плохой жизни люди стали искать другой выход – переселяться туда, где есть земля. Но как переселяться?». Перевернула жизнь белорусских крестьян революция 1905 года, а в 1907 году началось массовое движение переселенцев, большинство из которых поехали в Сибирь. Степана Самойлова семья отправила в плодородный край ходоком, где он должен был все узнать, найти место, где Самойловы могли бы прописаться, а затем и переехать. Интересен факт, что правительство на обеспечение переселенцев в дороге отпускало хорошие средства. Со слов Степана Самойлова: «В дороге, на железнодорожных станциях, нам, переселенцам давали по удостоверениям бесплатно горячую пищу, хлеб, кипяток, так что больших расходов на питание не было». На ночлег переселенцев размещали в специально отведенных для них бараках.  

Мне очень интересно сквозь строки исторических документов «смотреть глазами современника тех лет», видеть описание деревень, где-то жили более богато, а где-то нет. Так в 1907 году многие зажиточные деревни Сибири имели большие дома, крытые тёсом и даже железом, а перед их окнами стояли сельскохозяйственные машины: косилки, конные грабли, жнейки, молотилки.  

Интересен момент, как 20-летнему приезжему белорусскому на сельском сходе в деревне Подволошной был определен надел земли на 5 душ, то есть для всей семьи Самойловых. Я уже писала об эмоциональной окраске этого исторического документа. У читателя не может не вызвать улыбку слова старосты села на сходе по определению надела: «Он хорошо отозвался обо мне, говоря, что хотя я и молодой ещё парень, но видать трудолюбивый, из крестьян и что, видно, и семья такая же трудолюбивая, поэтому Самойловых следует принять в общество. И если мы этого не сделаем, то начальство может прислать неизвестных нам людей, не то хороших, не то плохих, да не дай бог ещё каких-нибудь лодырей или чего ещё хуже – воров или жуликов». 

Не ускользает и тот факт, что когда Самойловы переехали в Сибирь, они не были готовы к нашим холодным зимам. Построили белорусскую хатку, тепло из которой быстро улетучивалось. Мать Степана начала поговаривать о переезде назад, домой в Белоруссию. Вот как описывает это событие герой повествования: «Отец был нрава крутого, он взял бич (кнут) и, пригрозив недовольным, сказал: «Если ещё услышу про возврат… всех отлуплю, а мать больше всех». С тех пор все умолкли, принялись ещё дружней работать и жить».  

Но, а дальше, дальше все сложилось хорошо у работящей и дружной семьи Самойловых, что даже соседи завидовали белой завистью. Мне интересно было бы узнать, какова дальнейшая судьба потомков Самойловых. Чем занимаются? Помнят ли они свои корни, историю которых бережно хранит Государственный архивный музей?  

Не ускользнет от въедливого читателя интересный материал Романа Фёдорова «Павлик Морозов: от мифов к покаянию». Для меня, ребенка 90-х, образ Павлика Морозова стал именем нарицательным, некого «плохиша», предавшего своих родителей. И узнать, что он реальное историческое лицо, стало для меня открытием! Оказывается деревня Герасимовка Тобольской губернии, в которой родился Павлик Морозов, была основана переселенцами из Белоруссии. И в этой деревне даже имеется музей Павлика Морозова.  

«Павлик Морозов: от мифов к покаянию» – это глубокий, я бы даже сказала аналитический материал, где автор, основываясь на исторические факты жизни мальчика, рассказывает, в какой непростой ситуации оказался ребенок, как впрочем, и его отец. Как вокруг образа Павлика Морозова в советскую эпоху создавался неправдоподобный миф, а в постсоветское время также очень жестко создавался новый. Больно понимать, что ребёнок просто-напросто оказался жертвой недетских политических игр. 

Я бы сказала, история Павлика Морозова – это каком-то роде, криминальная история, тайна которой не раскрыта и по сей день. И то, что в Герасимовке сегодня имеется обелиск, под который перенесены останки братьев Морозовых, умерших мученической смертью, что вокруг их имен есть ореол святости, что есть традиция, оставления записок у обелиска, говорит о том, что в нас есть еще что-то доброе и живое… Спасибо автору Федору Романову. Этот материал заставляет задуматься, посмотреть себя со стороны, и даже устыдится себя. Сейчас я ни сама и никому другому не позволю сказать ничего плохого о сибирском мальчике, имеющего белорусские корни! 

Что же белорусы дали Сибири? Какое культурное наследие принесли в наш суровый край? Об этом читатели альманаха узнают в 1-ом томе глава «Наследие» от Ларисы Аболиной в ее воспоминании «Крестьянское миропонимание и мироощущение в жизни и фольклоре белорусских поселенцев (на примере семьи Аболиных)». Пословицы, сказки, обычаи, история переселения семьи Аболиных в Сибирь, трепетные воспоминания о бабушке Анне Никифоровне Бурдовой, которая «до старости разговаривала на белорусско-русском наречии с мягким «ть» и твердым «ч» – нам представлены в этом рассказе. Автор произведения в тоже время сокрушается: «Так же можно отметить, что если второе поколение переселенцев ещё являлось носителями традиций, то, как это ни печально, – третье поколение, скорее всего, будет последним, кто их понимает и помнит, а четвёртое сможет только о них прочесть…». 

Теперь я понимаю, что многие предметы быта были заимствованы именно у белорусов, например, «праник» – приспособление для стирки белья в реке, или «качалка» с «рубихой» – устройство из палок для разглаживания белья.  

Лариса Аболина много раз повторяет, что белорусы бережно относились к природе, любили ее, и она – Сибирь откликнулась им взаимностью. Стоили добротные дома, освобождали от леса земли, выращивали урожай, обживались имуществом… «Наконец-то было всё, о чем мечтали, ради чего приехали в Сибирь, но пожить… не успели. Началась коллективизация…». Потом годы Великой Отечественной войны, полные лишений и голода, но в тоже время автор оговаривается: «Какой бы трудной и голодной ни была жизнь, никто не озлобился, люди оставались людьми…».  

Фотографии из семейного архива Аболиных заставляют читателя всматриваться в лица этих сильных людей, любивших жизнь, уважающих свои традиции, и жаждущих найти свое достойное место в суровом сибирском крае. Вот фотография красивого моложавого мужчины в папахе – это дедушка автора Аболин Иван Григорьевич. Много он дал своим детям, многому научил. По воспоминаниям внучки, он даже умел змей в поле заговаривать, и они отползали, не причинив вреда человеку. Иван Григорьевич «сам учил детей грамоте, и к шести годам все уже умели читать. Для девочек, чтоб учились шить, была куплена швейная машинка “Зингер”… Чтобы дети учились музыке, он купил скрипку и балалайку, на балалайке научились играть Николай и Нина, а на скрипке учился играть самый младший сын, Ваня». В годы войны у Аболина произошел конфликт с колхозом: «…чтобы прокормить семью с четверыми детьми, приходилось косить сено в лесу для единственной оставшейся коровы. И вот это с трудом собранное по клочкам сено колхозные активисты приехали и забрали…». Хозяин дома забрал колхозную солому, затем его арестовали, и домой он уже не вернулся. 

Из воспоминаний своей бабушки Щукиной Екатерины Александровны я помню, как она рассказывала о нелегкой доле приехавших с Россеи, как поначалу те жили в землянках, как продавали или меняли на продукты самое ценное. Так в нашей семье появилась швейная машинка… Я стала задумываться, а может быть среди этих переселенцев были и белорусы? Автор «Белорусский компонент в социокультурном пространстве Сибири» (том 1 глава «Наследие») Марина Жигунова подробно рассказывает о быте белорусов, ассимиляции среди сибиряков. Много внимания уделено белорусской кулинарии. Что принес нового этот народ и заимствовал в кулинарных предпочтениях у русских, сибиряков? Автор пишет: «Сибирская кулинария не отличалась особой сложностью: «Была бы корова да курочка, так сготовит и дурочка», – гласила известная поговорка. У сибиряков наиболее распространённым видом мяса была говядина, а у переселенцев – свинина». Может быть, и моя бабушка именно у белорусских хозяек позаимствовала такие блюда, как «ленивы голубы», драники, свекольники, щи из щавеля? А вот соление капусты «по-белорусски» до сих пор хранится в нашей семейной кулинарии, когда кочан капусты разрезается на крупные куски, пересыпается мелко нашинкованной капустой и свёклой, солью и тмином. Знать историю и происхождение наших, как мне всегда казалось истинно сибирских блюд, тоже интересно! Оказывается они не такие исконно наши! 

 Белорусы включили в свой рацион излюбленное блюдо сибиряков – пельмени. У белорусов было их традиционное блюдо камы и колдуны (блюдо типа пельменей с начинкой из картошки и кусочков сала), галушки и клёцки. Но наши пельмени больше, наверное, по вкусу пришлись братскому народу. Тем более сибиряки пельмени использовали, как первое блюдо, вместе с бульоном.  

Не могу не затронуть тему великолепных тканей из белорусского льна. Об этом хорошо рассказывает автор статьи Марина Бережнова «Особенности материальной культуры белорусов Сибири». Какую давнюю историю имеет мастерство белорусских ткачих! Автор статьи приводит рассказ Татьяны Григорьевны Васильевой, жительницы с. Рязаны Муромцевского района, в котором дается интересное сравнение, что русские и белорусские женщины по-разному трепали, а затем отбеливали волокно льна. Что «красна» (ткацкие станки) у русских были другого фасона. И как признается автор «У русских ширина ткани не превышала обычно 10 пасм. Белоруски были умелыми ткачихами. Они вырабатывали разнообразные ткани сложных переплетений, устанавливая на кроснах до 8–12 нитов». Русские ткали на четырех. 

Не могу не затронуть «живой очерк с места событий» Геннадия Крамора «В краю медовых лип», оформленный современными фотографиями. Повествование ведется с экспедиции работников музея по сибирским селам. Так читатель узнает, что в деревне Осиновка существует интересный обычай раз в год переносить из дома в дом икону Рождества. А обычай этот принесли сибирякам потомки белорусов, переселенцев-самоходов из Могилёвской губернии с 1880-го года. Автор с юмором рассказывает, услышанные им факты, что если раньше, когда в деревне Осиновка было много жителей, переносили икону только в те дома, где праведно жили. Сейчас домов в деревне втрое меньше стало, то «Свеча (еще одно название иконы) гостит в каждом доме. Говорят, даже пропащие пьяницы, становясь «хозяевами» иконы, преображаются на это время, стараясь не осквернить своим поведением святыню. К ней часто приходят люди со своей нуждой – помолиться об урожае, семейном благополучии, в час несчастья или болезни…». С трудом сдерживаешь слезы, как белорусы оберегали свою святыню. Член экспедиции описывает, рассказанную жителями деревни случай, когда коммунисты захотели забрать и разбить икону у крестьянки, которую та прятала в амбаре. Дети и женщины отстояли святыню, в ногах валялись…». Мнение народа, когда он един – это огромная сила. «У нас же все были белорусы, богомольные» подытоживает рассказанное автор очерка. 

С интересом читаешь, как путешественник приобретает ценные для музея экспонаты: венский стул, полотенца и рушники, скатерти, занавески, самопряху. Ишимские краеведы в деревни Ермаки получили удивительный стульчик для младенца, выдолбленный из липового полена. «Внутри этой «кадушки» устроено сиденьице, так, что ребёнок может и сидеть, и стоять, держась за края. В сущности, это приспособление выполняло функции современного «манежа», будучи при этом лёгким и компактным…». Самое интересное, я такой манежик уже видела, в детстве, когда мы ребятней лазили по крышам и чердакам. Баба Прося помню сказала, что все дети у нее на этом стульчике выросли. 

Читатель не может не восхититься гостеприимству деревенских жителей. Краеведов везде встречали с хлебом и солью, брали на ночлег. Об этом говорит и автор материала «Мы ещё раз поразились гостеприимству простого сибирского человека, не тронутого червоточиной городской цивилизации. Более того, несмотря на все наши возражения…». 

Читая альманах «Белорусы и Сибирь» так проникаешься книгой, что начинаешь вживаешься в нее. Даже невольно говорить почерпнутыми диалектизмами. Мне особенно понравился второй том альманаха, где я узнала многое о фольклоре, с репродукций оценивала картины сибирско-белорусского художника Михаила Рогалевича, узнавала об исторических личностях, недаром в первых листах моей рецензии я начала свое описание с развенчания мифа о Павлике Морозове. Только затем я перешла к чтению первого тома, чтобы более подробно изучить историю переселения, культурно-этнические традиции и ассимиляцию среди русских. Я это говорю потому, что новый альманах благотворительного фонда «Возрождение Тобольска» очень удобен для прочтения. Ты не собьешься с мыли, можешь вернуться к прочитанному, а затем подкрепить свои знания из нового материала, следующего автора статьи, причем ориентируясь только на названия глав и названия статей двухтомника.  

Очень интересно узнавать из разных авторских повествований судьбы людей, где-то они и схожи между собой, перекликаются. Их объединяют тяготы при переселении, коллективизация, годы войны… Читаю рассказ Виталия Кирпиченко «Белорусы Сибири». Автор сибиряк уехал 9 лет назад в Белоруссию, на свою историческую Родину, и спустя много лет решил съездить в гости повидаться с родными. Как признается автор, долго эта поездка у него откладывалась. Цель Виталия Кириченко как можно больше узнать белорусах Сибири: «Главное же – это попытаться написать о белорусах, оказавшихся в Сибири сто лет назад. Что мне из этого известно? Совсем немного». Автор рассуждает, что для белорусов в Сибири было не только выжить и закрепиться в суровом тяжелом краю, но и «не потеряться, не сгинуть и не раствориться в людском море». Может быть поэтому белорусы так тщетно относились к своим обрядам и традициям, которые до сих пор находят свои отголоски в Сибири? Эту мысль Виталий Кирпиченко развивает, подкрепляя своими детскими воспоминаниями, рассказами друзей и родственников. Обращает на себя внимание рассуждение автора, когда в послевоенные годы страна стала подниматься с колен, развиваться, богатеть, но были и свои минусы: «Оглянувшись, люди задумались: какого мы рода-племени, кто наши бабушки и дедушки? Нехорошо быть человеком, не помнящим родства. Стал забываться родной язык, каким разговаривали первые переселенцы. А был он у каждой деревни свой. На Тургеневке говорили белорусско-украинским говорком, на Толстовке – русско-белорусским…». Честно, я несколько раз перечитала рассказ автора. Не могла не тронуть доверительность молодого современника, который понял, что нужно искать свои корни, их нельзя терять. Мне даже сначала показалось, что в нем играет настрой эмигранта, тоскующего по своей родине Сибири: «Оказавшись в Белоруссии почти случайно (очередное место службы), я испытывал двоякое чувство: я был рад возможности ходить по земле моих предков, и меня очень тянуло в Сибирь, на мою истинную родину. И совсем непросто отдать предпочтение одному…». Потом понимаю, что ошиблась, автор делает подобие итога «…осели белорусы в Сибири, стала она им второй родиной, они – белорусы Сибири, а не белорусы в Сибири, не временное там явление. Хочется мне, ко всему, помочь найти белорусу родственника в Сибири, а сибиряку-белорусу – в Беларуси».  

Прекрасный материал. Замечательный автор – рассказчик. Много мыслей и чувств промелькнет в голове, а еще больше переживаний, как по прошлому, так и по дню сегодняшнему.  

Во втором томе альманаха, глава «Письма. Дневники. Путевые заметки» нельзя не обратить внимание на «Очерк переселений» Николая Каронина-Петропавловского. Автор описывает один интересный факт, что не все старожилы жаловали новоселов, не принимали их в свое окружение. Так в Ишимском округе есть село Старо-Локтинское, в котором проживали коренные сибиряки. В 60-х годах туда прибыла партия переселенцев из средней полосы России. Образовалась соседняя деревня Ново-Локтинское. Старожилы оказались «вредными», ожидая переселенцев, вырубили самые лучшие деревья, даже жалели, что весь лес нельзя вырубить. Потом отношения сгладились. Тем более что переселенцы оказались добрыми, честными, не вороватыми и трудолюбивыми людьми. Богатые старожилы, как правило, из новоселов нанимали нянек. Но вид деревни Ново-Локтинское поражал своей убогостью «Избушки маленькия, кособокие, безпременно пригнувшіяся к земле; дворишки непокрытые; телеги, сбруя, лошади, – всё это рваное, разбитое, убогое… Полъ чистят скребком, волосы чешут руками; моются и парятся в печках. Мужчины ходят в обычных полушубках, в которых за множеством лохмотьев нельзя разобрать покроя: женщины с раскрытыми грудями, а ребята без всякаго одеяния чумазые, грязные, какъ поросята. Ко всему этому надо прибавитъ лапти. Новосёлы упорно носили лапти…». Как мы видим описание переселенцев в очерке Николая Каронина – Петропавловского совершенно другое. Поэтому все это вызывает интерес, заставляет сравнивать и еще больше читать.  

Изучив историю переселенцев, культуру и обычаи белорусов в Сибири, прочитав очерки, основанные на воспоминаниях и архивных документах, читатель удовлетворяет свой голод прочтением замечательных художественных рассказов. Остановлюсь на одном, это рассказ Николая Телешова «Самоходы» из цикла «Переселенцы», написанного в 1894 году.  

Как написал в предисловии к рассказу составитель, что данное произведение «можно рассматривать как живое свидетельство быта белорусских переселенцев, чьи потомки стали полноправными сибиряками». Рассказ иллюстрирован репродукциями картин С.И. Иванова «В дороге. Смерть переселенца», Л.В. Попова «Ходоки на новые места», фотографиями переселенцев начала века, которые подтверждают и наглядно описывают тяготы дороги, нелегкого пути в Сибирь. Рассказ идет от лица 70-летнего старика Устиныча, семью которого сдвинула с нажитых мест нужда и он идет искать лучшей жизни, впрягшись в телегу со своим сыном и внуком, на которой сидит старуха с младенцами. Молодые женщины плетутся сзади телеги, опираясь на палки. Старик в дороге ищет общения с такими же, как он самоходами (в белорусском языке значит «добровольно, по своему желанию»), но «Все были заняты, все хлопотали, и Устинычу не с кем было перемолвиться». Старик вокруг себя видел столько страданий и злобы, что нарешался к кому – либо подойти. «Не было ни весёлых, ни спокойных лиц, а были робкие, изнурённые заботой либо сердитые лица». 

Не может не заинтересовать читателя рассказ Геннадия Лугового с интригующим названием «Свадьба в Малиновке». Перекликается ли он с известным фильмом? Рассказ основан на воспоминаниях автора, имеющего белорусские корни. А Малиновка, это деревня белорусских переселенцев. В рассказе повествуется история знакомства, любви и крепкой семейной жизни Тихона и Акулины Луговых, родителей автора. Думаю, данный рассказ будет интересен и примечателен не только, как пример описания быта и обычаев белорусских переселенцев, но и сможет стать хорошим примером для молодых семей. Ценность брака, уважение между мужем и женой, воспитание детей – мне очень любопытно все это было узнать из этого очерка. И я очень хотела бы, чтобы такие произведения публиковались бы в школьных учебниках, где говорилось бы о ценности семьи. Разводов бы меньше было… 

Завешается альманах «Белорусы и Сибирь» главой «Галерея», рассказывающей о художнике Михаиле Викентьевиче Рогалевиче. В котором прослеживается истинная белорусская жилка, читаемая на протяжении всего альманаха. В своих картинах Михаил Рогалевич стремится рассказать обо всех, кого любит, не опасаясь выглядеть сентиментальным. Автор статьи отмечает, «Конечно, быть циником в искусстве проще. Однако ничьи другие полотна не воссоздают прошлое так зримо и документально – несмотря на условность рисунка, все бытовые детали на картинах Михася Рогалевича точны и узнаваемы, пейзажи конкретны, а портретные образы предельно схожи с людьми, которых он изображал. Людьми не вымышленными – всегда реальными и любимыми…». 

Поэтому рассматривая пейзажи, натюрморты и особенно портреты ты проникаешься особенным миром этого интересного человека, со сложной непростой судьбой, посвятившей себя искусству, способного противостоять циничному миру, и изображать на холстах то, что просила его сибирско-белорусская душа, то, что он впитал с молоком матери; и то, что мы пытались узнать, понять и прочувствовать на протяжении чтения всего альманаха «Белорусы и Сибирь», переходя от одного тома к другому, от главы к главе, от одного интересного рассказа к другому, от очерка к повести, рассматривая карты, портреты, фотографии, читая исторические хроники и документы. 

Верстку книги я считаю целым искусством. Где расположить фотографии и репродукции? Как упорядочить главы, чтобы читателя увлекла и захватила новая книга? Поэтому «Галерея» для меня стала такой замечательной точкой, такой фееричной кульминаций, что только слова восхищения вырываются в адрес редакторского состава, составителей и дизайнеров альманаха «Белорусы и Сибирь». Так, дизайнер Василий Евгеньевич Валериус в выдержанной форме иллюстрирует все главы. Это овал, напоминающий старую коричневую фотографию, которая своим мудрым оком заглядывает в историю и, одновременно, дает открытость нам – потомкам. А что в этих овалах?! Современный город. Вот она – правда жизни. И белорусы с нами, их кровь течет с кровью сибиряков. Мы единый народ. Символизм, тонкость подачи в оформлении – это талант дизайнерского мастерства.  

Хочу добрые слова сказать и о редакторе альманаха «Белорусы и Сибирь» Юрии Петровиче Перминове. К сожалению, я лично не знакома с этим высокопрофессиональным редактором, который из каждой книги фонда «Возрождение Тобольска», сборника, альманаха делает шедевры не похожие друг на друга. А если такую книгу покупаешь в свой дом, она как красивая картина украшает твою полку. Ты ее демонстрируешь гостям, следишь за детьми, чтобы они, не приведи Бог, не схватили ее грязными ручонками. Колоссальный труд и дар эстета Юрия Перминова меня всегда удивлял и восхищал. Я уже писала, что читая новый альманах «Белорусы и Сибирь», хотела избежать политики, а насладиться по-женски прекрасной книгой, узнать много-много нового, вспомнить детство, прошедшее в деревне Алтайского края. В этом изюминка и мастерство редактора, чтобы книга была, как интересной, так и удобной для чтения. 

В очередной раз преклоняешься перед общественным благотворительным фондом «Возрождение Тобольска» и выражаешь огромную благодарность председателю фонда Аркадию Григорьевичу Елфимову, подарившему нашему современному миру такой замечательный альманах «Белорусы и Сибирь». Человеку, который постоянно удивляет и открывает читателям что-то новое в истории Сибири. Такие патриоты, как Аркадий Григорьевич, украшают нашу землю. И знаете, хочется быть похожим хоть чуточку на председателя общественного благотворительного фонда «Возрождение Тобольска». Безгранично любить Сибирь, восхищаться ею, и нести огромную пользу – через книги раскрывать ее историю…